Эта девушка точно не замужем. И вряд ли аристократка. Но откуда у неё такой красивый и дорогой наряд? В наше время модный наряд незамужней девушки никого не смущает, это вообще в порядке вещей. Но в 1883 году это сразу бросалось в глаза. И даже стало причиной того, что коллекционер Павел Третьяков отказался приобретать эту картину Ивана Крамского, хотя и очень любил его творчество – но не до такой степени, чтобы купить портрет какой-то неизвестной.

А вот для сравнения портрет его супруги, Веры Николаевны Третьяковой. На ней простое чёрное платье с белым воротником и чепец, всё максимально скромно. Дело в том, что замужние дамы из приличного общества модные вещи почти не носили. Это было дурным тоном. То есть быть одетой по последней моде, да ещё и нацепить на себя броские украшения, – значит заявить о себе особым образом. А если ещё и сидеть в экипаже одной, так это точно всем понятно: вы чья-то содержанка или любовница. Ни купчиха, ни княгиня никогда бы не сели в экипаж в одиночестве – приличная женщина могла появиться на улице только в сопровождении кого-то из семьи или прислуги.

Но кто же эта неизвестная в экипаже?

Главная претендентка на роль неизвестной Крамского – княгиня Юрьевская. Она была супругой Александра II (хотя, возможно, на момент написания портрета она была его любовницей, причём на протяжении 14 лет). Будучи самой известной в стране содержанкой, она позволяла себе и модные наряды, и яркие украшения. Стать женой Александра II она смогла только после смерти императрицы Марии Александровны. А в официальном браке они прожили меньше года до трагической гибели царя от руки террориста.

Искусствовед Ирина Чижова утверждает, что однажды в одном из журналов того времени ей попалась иллюстрация: Александр II сидит в экипаже, а рядом с ним княгиня Юрьевская в таком же наряде, как у неизвестной Крамского. И будто бы царь заказал портрет возлюбленной, но когда художник ещё работал над портретом, заказчик погиб.

Княгиню Юрьевскую откровенно не любили при дворе. Александр III, вступив на престол, сделал всё, чтобы она покинула не только Зимний дворец, но и Россию навсегда.

А Павел Третьяков превыше всего ставил семейные ценности. Поэтому ни за что на свете не приобрёл бы портрет содержанки, какой бы выдающейся ни была картина с ней. В результате «Неизвестная» попала в Третьяковскую галерею уже после смерти её создателя.

Конечно, это всего лишь версия. Прямых доказательств нет, есть много других предположений. Одно из них – это некая красивая крестьянка, в которую был тайно влюблён Крамской и поэтому запечатлел её. Есть и те, кто уверен: это дочь самого Крамского. Хотя с трудом верится, что отец стал бы просить позировать дочь в сложный для неё период, да ещё для образа содержанки. На тот момент жених Софьи Крамской разорвал помолвку, влюбившись в её подругу. Хотя действительно есть что-то общее в их чертах.

А есть и те, кто сомневается в дороговизне нарядов неизвестной. Они доказывают, что девушка на самом деле надела единственное, что было, местами потёртое (например, муфту). Да и шляпка у неё вовсе не модная, а самодельная. Вроде как княгиня Юрьевская могла позволить себе больше.

Но кем бы эта женщина ни была, о картине до сих пор говорят. И не только потому, что личность героини точно не установлена. В 1840–1860-е художники много размышляли на тему несчастной доли женщины. И замуж её могли выдать за старика, и вынудить продать всё имущество в связи со смертью кормильца. То есть тема женщины-жертвы очень занимала художников, и свои переживания они трансформировали в послания для общества.

И вот размышления на тему положения женщины в обществе продолжил Иван Крамской. Уже обыгрывается образ не женщины-жертвы, а женщины уверенной и самодостаточной. И Крамской уже пытается найти ответы на другие вопросы. Может ли женщина пойти против установленных правил? Имеет ли она право при этом уверенно смотреть другим в глаза? Или ей доступно в таком положении только чувство стыда?

Крамской показывает, как в женщине его эпохи зарождается иное самоощущение. Она может уверенно и прямо смотреть на окружающих, в ней есть чувство собственного достоинства, даже если это достоинство никто не готов признавать.

Удивительно, что похожую трансформацию взгляда на женщину проходили и художники в Западной Европе. Сначала мы встречаем и там немало картин, на которых изображено бедственное и уязвимое положение женщины. Так, английский художник Редгрейв написал картину «Изгой», где отец выгоняет из дома дочь, которая посмела забеременеть и родить вне брака.

Но однажды, в 1863 году, публика была ошарашена совершенно необычной картиной Эдуарда Мане «Завтрак на траве». Девушка лёгкого поведения, абсолютно обнажённая, посмела уверенно посмотреть в глаза приличному обществу. В этих глазах нет ни капли стыда. Ей не неловко (в отличие от зрителей тех лет). Конечно, зрители были изумлены. Они осуждали такой вызов!

Как же похожа судьба «Неизвестной» и «Завтрака на траве» – никто не хотел их покупать: слишком непривычным были образы скомпрометированных, но уверенных в себе женщин. «Неизвестная» находилась в частных коллекциях вплоть до 1925 года, пока не попала в Третьяковскую галерею. «Завтрак на траве» и вовсе хранилась у художника в мастерской до самой смерти. И только благодаря усилиям со стороны друзей Эдуарда Мане картина попала в Лувр в начале XX века.

Но не только загадочность героини и заложенное в картину послание делают эту работу шедевром. Не последнюю роль играет блестящая техника Ивана Крамского. Он умел работать в фотореалистичной манере, создавать невероятную иллюзию гладкости шелковых лент и невесомости мягкого меха. Здесь мы говорим о высочайшем мастерстве светотеневой моделировки. Несмотря на тёмную одежду модели, мы, тем не менее, отмечаем иллюзию объёма.

«Неизвестная» – это не просто портрет. Это вершина реалистичного мастерства русских художников XIX века, а также портрет эпохи, отражение переломного момента в восприятии человека, женщины. Это тот случай, когда картина вызывает вечные вопросы и вечное чувство восхищения. А значит, навсегда останется для нас шедевром.